Достучаться до небес может не каждый!

Сегодня у нас необычное путешествие. Я приглашаю вас отправиться вместе с автором очерка В священных пещерах Карули Владимиром Новиковым  на греческий остров Афон. Короткая версия этого очерка под заголовком "Достучаться до небес" вышла на второе место конкурса "Моя планета-2014" (номинация "Вокруг света"), организованного на сервере современной литературы "Самиздат" при библиотеке Мошкова.

А публикация, на которую я дала ссылку, это полная версия очерка со множеством снимков, поэтому я не стала их повторять, за исключением всего одного фото Владимира Николаевича, которое вы сейчас видите. Это вход в келью, сооруженную в пещере.

Сама я туда бы не попала, потому что женщинам не дозволено посещать православных монахов, но вот вместе с автором, уже побывавшим здесь, это - пожалуйста! Так что читайте мои впечатления от прочитанного.

  Сюда попасть не так просто. Здесь нет проторенных туристических маршрутов, нет привычных земному человеку удобств цивилизации и шумной толпы, объединенной 'идейными убеждениями' или кругом интересов.

  Сюда пойдет далеко не каждый, а только тот, кто привил в себе веру. И имеет этот 'зарубок' в душе как след от вакцины оспы на предплечье руки. А эта вера испокон веков оберегала русский народ от лихой беды, а порой и сохраняла ему жизнь в минуты горести и отчаяния.

  И дойдет сюда тоже не каждый! Об этом могу утверждать, потому что сама попыталась пойти вслед за автором туда, куда он нас пригласил - к монахам на греческий остров Афон, в один из святых уголков нашей планеты. Я с благодарностью приняла из рук автора стакан воды, еще не испытав мучительной жажды, но уже имея страстное желание сделать освежающий глоток и... пошла вслед за ним. Так быстро, что не успела прошептать благодарственное 'Спасибо...'

  Я боялась пропустить какое-то слово и заблудиться из-за этого между строк, а потом и вовсе попасть совершенно в другие места - не в те, куда меня повлекла непреодолимая сила. А некоторые слова я прочитывала еще и еще раз, пытаясь не просто понять, нет-нет, их смысл был мне ясен как белый день, а ощутить, именно ощутить, их скрытую от обычного глаза силу. Ту тайную силу, которой наделил их автор.

  Я словно присутствовала вместе с автором, передвигаясь по едва заметным горным тропам к кельям монахов, среди которых, оказывается, столько русских людей. И я шла даже тогда, когда этих тропок не было, а только появлялись редкие уступы на крутых склонах, на которые можно поставить стопу, да железные цепи, за которые можно зацепиться рукой, чтобы перехватить дыхание.

  Я чувствовала, что 'вздрагивают стены, как при землетрясении', видела, как 'молнии чертили на воде замысловатые зигзаги', слышала, как 'гром сотрясал скалы', а 'ветер валил деревья'. 'А потом разразился страшный ливень, гудящий множеством струй, похожий на вселенский потоп, и дождь в одну ночь потушил страшный пожар, с которым несколько дней боролись люди...' И мне тоже, как и автору, казалось, что 'монастырь сейчас вот снимется с якоря и уплывет, подобно библейскому ковчегу, в безбрежный пенящийся кошмар'.

  Обратите внимание, насколько выразителен язык этого очерка! 

  'За выступы чудом уцепилось несколько келий. Как птичьи гнезда!'

  '...пред вратами вечности'.

  'Толстая ржавая цепь извивается змеей и убегает к небу, теряясь где-то за выступом скалы'

  '...в поисках душевного эликсира'

  'Казалось, что молитва уходила в недалекое от этих скал небо, просачиваясь через скалу, которую монахи называют Карульским ухом'.

  Думаю, нет смысла перечислять и дальше.

  Автор не просто рассказывает о своем паломничестве, о встречах с монахами и беседах с ними. Он тонко передает свои ощущения:

  '...я блаженствовал, сердце моё ликовало. Так ликует путник, припавший к чистому роднику, так блаженствует утомленный безжалостным жаром ходок, освежающийся в прохладных струях щедрого дождя, так радуется заблудившийся в ночном лесу странник, увидевший просвет в тёмной чаще и вожделенный выход из ада...'

  А вот здесь - случилось чудо:

  'И вдруг стены маленькой кельи раздвинулись и кто-то повел меня по горной тропе в сиянии звёзд. Нет, я не шел, а тихо летел над тропой, не испытывая никакого страха, легко поднимался на макушку горы, смотрел на звезды, на море и не мог вымолвить ни одного слова, испытывая неимоверную радость от новых ощущений. Я был счастлив, если счастье можно охаратеризовать чувством, испытанным в этот миг'.

  Дорога назад оказалась совсем не трудной:

  'Не помню, чтобы хватался руками за цепи и верёвки (хотя они попадались мне на пути), пропасти и ущелья пролетал словно на крыльях, совершенно не чувствуя страха. Только помню, как оступился, из - под правой ноги посыпались в пропасть камни. Их звука внизу я не услышал, но лишь весело подумал тогда, что легко могу разбиться. Я едва замечал кельи, которые прошел вчера и только удивлялся своей ловкости, быстроте. Дома, примерно через месяц, осмыслив те события, прочитав много литературных трудов о монашеских подвигах, я пришел к выводу, что, возможно, попал в прелесть. Есть такое понятие христианское - "прелесть". Это такое состояние, когда монахам кажется, что они бессмертны...'

  Я пытаюсь побольше цитировать, чтобы вы сами прочувствовали текст, не полагаясь на мое мнение о нем и сами определили те критерии, по которым можно его оценить.

  Последний абзац очерка я не могла читать, глаза застилала соленая пелена - чувство глубокой горечи воспоминаний об утратах. Не маленьких утратах одного человека, а утратах целых поколений людей, огромного сообщества, зовущегося 'русский народ'. И показались такими никчемными наши житейские проблемы...

  Мы живем в этом иллюзорном мире, где ничто не бередит почерствевшие души, и продолжаем терять самое ценное...

  Я скопировала этот абзац, и только почувствовав, что вернулась в реальный мир, в ту самую обстановку, где и была раньше, прочитала его. Вот этот текст:

   'Небо вызвездилось и по нему, от звезды к звезде, передвигалась красная точка реактивного самолёта. Ночная прохлада сняла усталость, а предчувствие долгожданного отдыха успокоило душу. Я долго смотрел на холодные звезды, наслаждаясь тишиной и чистым горным воздухом. Мне казалось, что всё происшедшее было не со мной и не здесь, а где-то там во Вселенной. Далеко-далеко на небосклоне светилась слабая туманность Млечного пути. Где-то там под ним, ближе к северу, была моя огромная страна, которую я горячо люблю, была моя работа, близкие люди. Всё это стало бесконечно дорогим после двух недель, проведенных на Афоне, коротких, как миг, долгих в памяти, как сама жизнь'.